КТО ЕСТЬ КТО В КАЗАХСТАНЕ
Данияр Ашимбаев

Правящий класс
Данияр АШИМБАЕВ
13 марта 2001

– А чей это замок ?
– Маркиза Карабаса !

История вопроса

В отличие от большинства других республик СССР в Казахстане горбачевская перестройка не привела к качественному изменению правящей политической элиты, в основе которой осталась прежняя советская партийно-хозяйственная номенклатура. Слова "исполком", "обком", "ЦК", "Совмин" являлись непременным атрибутом биографии всех казахстанских руководителей к 1991 году.

Распад СССР привел к тому, что оставшаяся без присмотра КПК, КНК и КГБ СССР элита была не в состоянии вести ставший независимым Казахстан к "светлому будущему". К счастью, некоторые наиболее предусмотрительные руководители смогли мобилизовать и подвергнуть необходимой аппаратной подготовке молодых технократов. Упомянутые технократы в основе своей являлись выпускниками московских вузов и работали в таких забытых ныне структурах, как НИИ АСПУ и ФКСНТР. Союз старой и молодой номенклатуры обеспечил создание новых экономических институтов в системе исполнительной власти и поддерживал необходимую балансировку многих явных ляпов старшего поколения.

Следующим шагом стало внедрение во власть новых казахов – предпринимателей, получивших необходимые навыки работы в новых условиях и вне системы. Появление в правительстве А. Кажегельдина, К. Есенберлина, М. Бисенова (1993-94 гг.) тем не менее тенденцией не стало, во-первых, в силу различий в менталитете, а во-вторых - в собственных ненавязчивых заявок не только на экономическую, но и на политическую власть.

Экономической и политической революцией стала в Казахстане деятельность правительства Акежана Кажегельдина и стоявших за, над и около него сил (1994-97 гг.). Массовая приватизация (в частности, приватизация "по индивидуальным проектам") и создание на базе оставшегося госимущества так называемых национальных компаний привели к появлению принципиально нового для республики класса собственников и менеджеров, который по аналогии с ельцинской Россией можно назвать олигархами. Основные промышленные гиганты и крупнейшие месторождения перешли под контроль ТНК ("Шеврон", "Испат") и оффшоров-трейдеров с малопонятной структурой собственности ("Казахстан минерал ресорсиз").

Все это в сочетании с политической реформой 1995 года – созданием и усилением т.н. сверхпрезидентской республики – привело к созданию нового правящего класса, в котором ведущие роли играют ближайшее президентское окружение, близкие к власти предприниматели и банкиры, а также представители ТНК.

Рычаги тайные и явные

Механизмы формирования политической власти в республике можно условно разделить на формальные (легальные) и неформальные (теневые).

Первая группа обусловлена действием конституционных механизмов. Сюда можно отнести взаимодействие ветвей власти между собой и внутри себя.

Вторая группа механизмов обусловлена традиционным для Казахстана (как и для любого восточного общества) разделением казахского общества по кланово-региональному признаку (Старший, Средний и Младший жузы). Подобная традиция, имеющая в основе как исторические корни, так и бытовой трайбализм, тем не менее оказывает определенное влияние на политические институты Казахстана. История вопроса и вытекающие из него проблемы достаточно исследованы, и вряд ли имеет смысл их повторять. Тем не менее автор считает необходимым выразить свое отношение к "жузовому элементу" в политике. Во-первых, соблюдение определенного баланса между крупными исторически обусловленными группами (кланами) вполне естественно для Казахстана, но не должно иметь формального (законодательного) закрепления, оставаясь традицией, позволяющей проводить более гибкую политику как на региональном, так и на республиканском уровне. Во-вторых, межжузовые браки и обучение молодежи в российских и западных вузах, а также объективные изменения ментальности казахов 90-х существенно ограничили базу трайбализма в нынешний период. В третьих, для нынешнего этапа истории свойственно вытеснение системы клановых отношений семейными, что отчасти вытекает из предыдущего утверждения.

К формальным политическим институтам можно отнести партии и иные крупные общественно-политические объединения. При сложившейся тоталитаризации государства, низких возможностях парламента и действующей избирательной системе легальные механизмы политического взаимодействия выхолащиваются, теряя объективные причины к существованию. Как недавно сказал депутат Российской думы В. Рыжков, "правящая партия правит, а партия власти обслуживает интересы власти". ПНЕК, ДПК, нынешний "Отан" можно отнести именно к таким "партиям власти". Ряд карликовых партий, действующих в Казахстане, в принципе, можно вообще не замечать – их влияние на политическую жизнь страны неотличимо от нуля. Наиболее перспективны Гражданская и Аграрная партии. При складывающемся взаимодействии формальных и неформальных механизмов власти в следующем парламенте обязательно будут фракции партий "Казкоммерцбанка", "Казахойла", "Казтрансойла" и т.п. Подобное доведение политической системы до абсурда вполне закономерно, что видно даже из нынешнего (да и предыдущих) состава правительства, где сформирована коалиция из "ближних бояр" (кадровых администраторов) и наиболее влиятельных лоббистских групп.

Все большее значение имеют такие неформальные механизмы, как корпоративные отношения бизнеса и власти. За большинством "молодых реформаторов" призыва 1998 года оказались крупные ФПГ, интересы которых новые министры (за редким исключением) фактически представляли. Как ни парадоксально, но других специалистов в республике уже не найдешь.

Мотивация

Поскольку разделить легальные и теневые взаимоотношения внутри правящего класса уже практически невозможно, можно выявить основные причины и мотивацию тех или иных кадровых решений.

Во-первых, это лояльность. Данный постулат подразумевает не лояльность государству или курсу (хотя и не исключает их); речь идет прежде всего о личной лояльности, тактической и/или стратегической. Следует учитывать, что для некоторых бывших и нынешних оппозиционеров оппозиционность являлась скорее состоянием духа, чем стремлением пасть на баррикадах в борьбе с ненавистным режимом. Поэтому их выход из этого состояния не следует воспринимать как трагедию.

Во-вторых, компетентность. Профессиональных партийных и комсомольских работников сменили профессиональные менеджеры, но если финансиста можно назначить аграрием, то обратная процедура может вызвать непрофессиональные и непоправимые действия, что и обусловливает этот фактор.

В-третьих, целесообразность. Данный фактор может являться доминирующим над всеми другими, но он имеет слишком много толкований. Его функция – логическое обоснование решений в соответствием с требованиями политического момента. Однако способность власть предержащих наступать на собственные грабли потрясает воображение. Истиной можно (и нужно) манипулировать, но нельзя загонять ее в подполье. В частности, наши Главный стратег и Главный аналитик и их многочисленные помощники, к сожалению, способны лишь с пафосом генерировать глобальные идеи, но не в состоянии предложить нормальные механизмы их практической реализации.

Химера

Политико-экономическая ситуация, в которой оказался современный Казахстан – олигархизация казахстанской экономики, когда вся полнота экономической власти, подавляющее большинство наиболее крупных и развитых предприятий - сосредоточена в руках узкого круга лиц, устремления которых не имеют ничего общего с государственной политикой. Даже если весь пакет акций какого-нибудь "системообразующего" предприятия или банка принадлежит государству, язык не повернется назвать его государственным, тем более зная его топ-менеджеров.

К настоящему моменту мы имеем дело с безвольным правительством, абсолютно переставшим вмешиваться в экономическую политику. Если же решения и принимаются, они принимаются явно не уровне премьер-министра. При этом принятое решение подвергается сверхжесткой критике либо в государственных СМИ, либо в прессе, аффилированной с "пострадавшими" ФПГ.

Несколько иная картина складывается на региональном уровне. Здесь система управления неоднократно сменяла названия, но по своей сути осталась неизменной с застойных времен. На уровне районов и областей сохранилась и действует своя система формирования местной элиты, в основе которой лежат неформальные кланы и группы, с которыми зачастую вынуждено считаться даже центральное правительство. Как правило, и местные правоохранительные органы, и представительства республиканских структур исполнительной власти, и владельцы с менеджерами предприятий республиканского значения в высокой степени инкорпорированы с местными кланами.

Тот тип переходного общества (между традиционным и обществом западного типа), который сложился в Казахстане, в целом можно охарактеризовать как химеру, перенявшую в себе наиболее худшие элементы исходного и конечного путей развития, хотя и в интересном сочетании. С одной стороны - это компрадорский, преступный по сути бизнес, не имеющий и не терпящий никаких моральных ограничений. С другой – кланы, как регионально-родовые, так и семейно-олигархические (политическая и экономическая власть друг без друга немыслимы). При этом все эти элементы находятся в плотном взаимодействии и любыми средствами сопротивляются модернизации.

Перспективы

Выстроенная правящим классом система управления Казахстаном позволяет более или менее эффективно реагировать на внешние факторы, использую политику двойного стандарта основных сверхдержав. В частности, в отношении США система "демократические свободы – нефть Каспия" эффективно действует с обретения республикой независимости.

Казахстан для многих и внутри, и за пределами республики является в первую очередь страной Назарбаева – институты государства выстроены под Нурсултана Абишевича. В стране нет явного и признанного № 2 – ни во власти, ни в обществе. Исходя из конституционных норм роль дублера могли бы играть премьер-министр или председатели палат парламента. Однако премьер не является лидером правительства, а спикеры парламента – хотя бы формальными лидерами несуществующего парламентского большинства. Олжас Сулейменов, Акежан Кажегельдин, Мурат Ауэзов и многие другие общественные деятели – фигуры хотя и харизматичные, но слишком противоречивые, чтобы сплотить вокруг себя народные массы (хотя бы пресловутые 7% парламентского барьера). Общество как само по себе, так и при деятельном участии власти не способно к самоорганизации. Таким образом, Назарбаев для современного Казахстана – безальтернативный лидер при любом раскладе, являясь единственным авторитетом и последней инстанцией, которого признают все без исключения и олигархи, и министры. Элиты, имеющие над собой такого арбитра, вынуждены находить общий язык и взаимодействовать под его чутким руководством. Проблема в том, что они не способны или не готовы пока выдвинуть из своих рядов фигуру равноценного масштаба, имеющую общенациональное признание, не говоря уже о международном.

Нельзя не сказать о том, что по объективным и субъективным причинам утверждение: "второй президент Казахстана еще не родился" будет бесспорным, как минимум, в течение еще десятка лет. Президент лично заинтересован в том, чтобы страна если не развивалась, то, по крайней мере, более или менее нормально функционировала.

Тем не менее хотелось бы, чтобы имя второго президента и дата его прихода не стали сюрпризом. Два года назад никто не мог и предположить, что никому неизвестный полковник КГБ сменит Бориса Ельцина…

Интернет-газета "НАВИГАТОР"