КТО ЕСТЬ КТО В КАЗАХСТАНЕ
Данияр Ашимбаев

Размазанная вертикаль
Вадим Семенов, camonitor.com, 2 ноября

Считается, что администрация президента Казахстана как институциональная структура в последнее время сильно ослабила свою работу и банально упустила массу проблем, которые следовало бы решать еще "на подступах". Но вот завершилась первая волна перестановок, в ходе которой наметились черты будущей управленческой конфигурации АП. С какими проблемами она столкнулась и насколько эффективно она могла бы действовать? Об этом обозреватель Central Asia Monitor поговорил с главным редактором биографического сборника "Кто есть кто в Казахстане" Данияром Ашимбаевым.

– Администрация президента Казахстана досталась в управление Кариму Масимову в сложный период. И я говорю даже не о социально-экономической ситуации в стране, а скорее об управленческой неразберихе на всех уровнях власти. Особенно это ощущается в политическом блоке – на уровне командного звена во внутренней политике.

– Здесь проблема очевидная: руководство идеологического блока в стране, как и многие другие ведомства в Казахстане, имеет слишком сложную структуру – в первую очередь, для понимания. В республике работают министерство культуры и информации и отдел внутренней политики АП – они несут формальную ответственность за идеологию. Но при этом никто их роль не переоценивает: всем понятно, что они всего лишь исполнители. А с другой стороны находятся руководители. Взять, например, профильного заместителя руководителя АП, который курирует вопросы внутренней политики: Ассамблею народа Казахстана, отдел внутренней политики и прочие. Он подчиняется напрямую руководителю администрации президента страны. Но ведь в той же линии власти есть еще и государственный секретарь – должность с нечетко прописанными полномочиями. И здесь возникает интересная коллизия: отношения между государственным секретарем и руководителем администрации президента нигде не прописаны в принципе. Соответственно, их взаимодействие упирается в личный фактор.

– Но это не единственная точка соприкосновения.

– Конечно. Мы можем для примера взять Совбез, секретарем которого является Марат Тажин – он сейчас курирует безопасность, но многие годы был главным идеологом в стране, то есть и его слово не является последним, когда речь заходит об идеологии. А ведь есть еще советник президента по политическим вопросам, который тоже считает себя важной фигурой в идеологии и периодически об этом всем напоминает. И ведь он тоже является сотрудником администрации, но при этом назначается президентом – то есть глава администрации теоретически может дать указание советнику, но не факт, что тот будет выполнять поручение.
Дальше: есть канцелярия премьер-министра. В бытность Карима Масимова главой правительства два-три заместителя руководителя канцелярии отвечали за внутреннюю политику, пиар и руководство прессой. И не забывайте еще про вице-премьера, отвечающего за социальную политику, которая включает в себя вопросы культуры, информации, образования, языка. Но при этом все названные структуры единую вертикаль не составляют. Что это значит? Это значит, что рядовые бойцы идеологического фронта могли получать одновременно указания из администрации президента (госсекретаря, заместителя руководителя АП, курирующего эти вопросы, отдела внутренней политики, пресс-службы президента), из канцелярии премьера, от министерства культуры и информации и так далее. Кто за что отвечает – в этой ситуации понять невозможно. Зато представьте: на рядового бойца идеологического фронта приходится дюжина начальников, которые находятся над ним и дают указания, причем зачастую взаимоисключающие.

– И в этих условиях создается еще одна управленческая структура – Служба центральных коммуникаций.

– Служба центральных коммуникаций (СЦК) в этом контексте является лишь частным дополнением к существующей системе размазанной вертикали. Скорее всего, с приходом Карима Масимова в АП должно было состояться назначение его человека на должность куратора идеологической политики. Но то ли кандидатура не прошла, то ли просто решили создать еще одну вертикаль, не ломая "устоев". Принцип Оккама, согласно которому "не следует умножать сущности сверх необходимого", явно не стыкуется с базовыми ценностями отечественной организационно-кадровой работы.
В общем, была создана новая структура, которая по ряду признаков подконтрольна лично главе администрации президента. Степень подчинения СЦК, объем полномочий, уровень взаимодействия с администрацией президента, канцелярией премьера и министерством культуры и информации – опять непонятны. Вроде бы СЦК будет заниматься разъяснением политики президента и правительства посредством СМИ, то есть координировать деятельность пресс-служб. Но, с другой стороны, тем же самым занимаются пресс-служба президента, МКИ, отдел внутренней политики и так далее.
Фактически мы имеем новую структуру, которая в силу известных деловых качеств ее руководителя будет постепенно отбирать позиции у существующих структур. Зачем это было сделано, сказать сложно, поскольку административная реформа в Казахстане – в любом из ведомств – не строится на основе какой-нибудь внятной концепции. Здесь все решает не сухая норма закона, а личностное взаимодействие и такое абстрактное понятие, как политический вес.

– Считаете, руководитель новой службы справится со своей задачей и "отобьет" нужные полномочия?

– Ержан Бабакумаров – достаточно сильный политический менеджер. А это фактически означает, что он будет заниматься тем, что сумеет выторговать для своей структуры – я говорю сейчас о полномочиях, бюджетах и степени подконтрольности. Пока что даже формальное положение о ведомстве не дает представления о том, чем оно будет заниматься: абсолютно те же функции возложены на конкретных исполнителей в АП, правительстве, министерстве культуры и далее по списку. И поэтому вопрос заключается в одном: насколько человек сумеет отвоевать себе данный фронт. Но в таких условиях периодически возникают обычные для Казахстана ситуации. Например, комитет по атомной энергетике в разные периоды оказывался в составе разных ведомств, поскольку мог относиться и к энергетике, и к экологии, и к науке, и к образованию, и к индустрии. Все зависело только от одного – кто из министров мог найти применение агентству и выторговать его для себя. И таких стыковых вопросов масса: геология ходит из рук в руки, водные ресурсы перемещаются вдоль горизонтали, нед­ропользование постоянно оказывается у разных хозяев. В Казахстане смежная тематика целиком зависит от аппетитов и номенклатурного веса руководителей ведомств.

– А какие личные возможности сейчас у Карима Масимова?

– Масимову предстоит сложная работа. В кабмине ему удалось выстроить грамотную систему, при которой правительство контролировало и бюджетные потоки, и региональную политику, и кадровые вопросы, но при этом ответственность центральных органов управления за ситуацию в стране была предельно размазана. Честно сказать, позиция, наверное, правильная. Поскольку в стране в принципе ничего не работает, и здравый смысл давно утек из процесса принятия решений, поэтому было бы странно не выстраивать такой бастион посреди этого хаоса. Взять проблему управления госактивами. К примеру, есть госхолдинг и есть министерство: каждый хочет рулить, но не хочет отвечать за последствия. Кто из них главнее в итоге, точнее, чье слово окончательное, – понять невозможно. Всегда понятно, кто стащил 100 тенге, а кто принял решение, по которому ушли в песок несколько миллиардов (не украли, а именно ушли в песок) – ни один следователь никогда не разберется. Даже если захочет. Но правительство могло позволить себе играть в пинг-понг активами и полномочиями, благо, что нащупало вопросы, в которых может играть достаточно спокойно и авторитетно. А сейчас ситуация изменилась. Сидеть наверху башни или пирамиды, конечно, хорошо. Но есть одно условие: чтобы указанная конструкция присутствовала под креслом.

– Если сохранять контекст, в администрации президента будет еще сложнее.

– Да, фактически Кариму Масимову предстоит заново перестроить работу президентского штаба. Администрация за последние годы утратила свой авторитет и влияние. Ослабла и аналитическая, и контрольная составляющая. Парадокс – структура есть, но эффективного управления она не осуществляет. И ведь не скажешь, что администрация – это сборище праздношатающейся молодежи: в недрах ведомства много хороших специалистов, которые умеют готовить серьезные документы и обладают достаточно ясным видением ситуации в стране. Но как институт, констатирую еще раз, АП сейчас неэффективна вообще. В отличие от ЦК, которого все боялись, об администрацию сейчас почти все спокойно могут вытирать ноги.
Можем взять для примера Совет безопасности, который должен координировать работу силовых структур. Понятно, что некая аналитическая и методологическая роль этого органа существуют. Но, допустим, принимать те или иные решения по Абыкаеву, Касымову, Джаксыбекову, Тусупбекову, имеющим прямой выход на президента, Тажину и неинтересно, и не совсем удобно. К тому же у Абыкаева и Джаксыбекова он был заместителем. Они к его мнению, конечно, прислушаются, но подчиняться не очень настроены.

– Ну, это вообще характерная черта нашей бюрократии…

– Безусловно. Мы же видим ситуацию во внутренней политике: начальников много, а кто за что отвечает – непонятно. В экономическом блоке та же ситуация: много ведомств, они выдают кучу программ, степень и уровень эффективности которых никто не видит. Государственно-правовой блок работает нормально, там система уже давно налажена: выработка законопроектов, контроль и так далее. Но при этом, допустим, роль отдела правоохранительных органов в АП во многих ситуациях просто непонятна. Например, конфликты с силовиками, которые должна была улаживать администрация, в последние годы вырывались наружу. И Хоргосская эпопея, и скандал с Верховным судом, и борьба между силовиками в Алматы в 2009-м… Видно, что президентский штаб с этой работой не справлялся. А ведь ситуацию можно было и спрогнозировать, и пресечь.
Поэтому Масимов сейчас оказался перед важной дилеммой. Ему либо предстоит изображать бурную деятельность, чтобы в сторону администрации не летели упреки, либо превратить ее в некое подобие управленческой структуры, которая бы обеспечивала механизм принятия решений и контроль за их реализацией.
Вторая задача, по большому счету, нереальна.
Сейчас Масимову необходимо хотя бы создать вертикаль управления под самим собой – пусть пока администрация не сможет решить задачи, стоящие перед страной, но новый глава должен добиться, чтобы его указания выполнялись безоговорочно. Как известно, в самой администрации президента, да и в президентском секторе исполнительной власти много структур, которые не завязаны непосредственно на главе АП. Хотя он как бы должен координировать их деятельность. В последний раз такое удавалось Нуртаю Абыкаеву году эдак в 2004-м.

– Это когда Калмурзаев был заместителем Абыкаева…

– Да. Тогда ему удалось всю цепочку управления замкнуть на себя. С тех пор все руководители администрации были первыми среди равных и зачастую не вникали даже в собственные обязанности. Тем более что заместители зачастую назначаются самим президентом, и поэтому совсем необязательно, что та или иная креатура главы государства будет подчиняться формальному руководителю. Допустим Аслану Мусину, насколько я могу судить, так и не удалось, несмотря на все попытки, избавиться от некоторых назначенцев, которые были хорошими людьми, но сидели явно не на своих местах.
У Масимова, я думаю, есть и свои представления о внутренней политике – как должно осуществляться руководство. Однако поскольку его кадровые предпочтения не прошли, теперь создана отдельная структура, через которую управление будет осуществляться в региональной и экономической политике. Но судить, насколько ему это удастся, пока не берусь.