КТО ЕСТЬ КТО В КАЗАХСТАНЕ
Данияр Ашимбаев

Вместе, во имя будущего…
Д.Ашимбаев
Центразия.Ру, 3 июня 2004

Политические задачи казахстанской демократической олигархии

Логика экономических реформ 90-х годов, казалось бы, требовала появления на политической авансцене праволиберального политического движения, которое, с одной стороны, отражало бы интересы вновь возникшего слоя собственников, а с другой – оказывало политическую поддержку правительственным реформаторам.

Назвать казахстанский политико-партийный спектр 90-х и начала 2000-х годов полноценным было крайне сложно. Конечно же, партий (платформ, концепций) было много, партийных лидеров – еще больше, однако очевидная опереточность этой постановки могла вызвать интерес лишь у совсем уже узкой группки академических политологов и безропотных статистиков.

Ближе к началу нового тысячелетия в Казахстане стали возникать более или менее серьезные проекты – "Отан", Гражданская и Аграрная партии, которые выражали интересы тех, кто смог как минимум приспособиться к предварительным итогам реформ, если не сказать более – пользоваться их плодами в полной мере. Все эти три партии представляли (и представляют) собой центристские проекты. Как известно, "центризм" в Казахстане означает не только отсутствие радикализма в своей деятельности, но и в определенной степени идеологическое подчинение тем структурам исполнительной власти, которые отвечают за идеологическое обеспечение политического процесса.

В итоге, ситуация сложилась достаточно парадоксальная – был сильный центр и была сильная (точнее – заметная) оппозиция, идеологически вроде бы выдержанная, но какая-то уж больно бессистемная. Симбиоз либерально-демократических концепций с леворадикальной практикой (то бишь некое подобие российской ЛДПР) иначе как химерой назвать сложно.

И вот, осенью 2001 года на политическом пространстве возник ДВК, который в ходе сложных манипуляцией стал Демократической партией Казахстана "Ак жол" ("Светлый путь"). Сразу оговоримся: "Ак жол" является концептуально тем же, чем должен был стать первоначальный ДВК, т.е. партией отечественной буржуазии, точнее даже сказать – "демократической буржуазии". Что имеется в виду? Те, кто вошел в руководящий состав партии, представляют собой "сливки" отечественного торгово-финансового, т.е. посреднического бизнеса, который фактически не самореализовался в период приватизации крупных промышленных предприятий, рудников и скважин. Не сказать, чтобы доморощенные бизнесмены ("младотюрки") не хотели в нем участвовать, просто их подходы коренным образом отличались от общепринятой нормы. Если внешние инвесторы (будь то нефтяные ТНК или же оффшорные конторы), получив доступ к недрам и акциям, выстраивали вертикально-интегрированные компании, вкладывали финансы в развитие предприятий, привносили туда управленческий опыт, то основной задачей младотюрков стала "оптимизация" финансовых и товарных потоков предприятий.

Наиболее ярко в этом плане проявил себя "Казкоммерцбанк" – детище Нуржана Субханбердина. "Казком", к его чести будет сказано, отличался достаточно высоким профессионализмом, что во многом и определило его роль в качестве внешнего менеджера многочисленных госпредприятий и поставщика кадров в отечественное правительство. В итоге, к концу 90-х годов слово "Казкоммерцбанк" превратилось из названия банка в символ власти, денег и теневого могущества. Под "Казкомом" ходили министерства, нацкомпании, дочерние банки, биржи, заводы, газеты, телеканалы, оффшоры, одним словом – "почта, телеграф, телефон". Все это могло продолжаться достаточно долго, если бы банк не попытался конвертировать весь этот свой "теневой" капитал в легальное политическое влияние. Внешние политические факторы ("межсемейные войны" 2001 года), конечно, сыграли свою роль в подобной стратегии, однако ее реализация развеяла весь тот "бриллиантовый дым", который стелился вокруг "Казкома".

В итоге у банка появилась своя партия, свой "Ак жол", однако от былого могущества банка, конвертированного в подобный политический капитал, не осталось и следа. "Казком" вышел из тени и стал обычным, хотя и самым большим, банком. Большие деньги и большая власть, по определению не любящие яркий свет, от банка плавно утекли в менее радикализированные структуры.

Партийное строительство продолжалось: росла известность партии, количество гордых обладателей "акжоловского" партбилета, не меньшими темпами росла численность руководящих органов партии. Количество сопредседателей "Ак жола", хотя и не превысило исторический максимум (90-й год, 8 сопредседателей движения "Азат"), но намного превышает по этому показателю как другие партии, так и логический минимум. Как же выглядит управленческая структура "Ак жола"?

Во главе партии, невидимый, но всесильный, стоит лидер-спонсор-идеолог Нуржан Субханбердин. Под ним – уже на виду – находятся пять сопредседателей: экс-министр труда Алихан Байменов, действующий председатель Агентства по антимонопольной политике Ураз Джандосов, владелец сети южностоличных супермаркетов Булат Абилов, экс-министр печати Алтынбек Сарсенбаев и экс-замминистра труда Людмила Жуланова. При этом Абилов возглавляет президиум центрального совета партии, а Байменов – политисполком президиума центрального совета. Соответственно, под сопредседателями находятся президиум и политисполком, под ними, в свою очередь, политический совет. Ниже лежат областные, городские и районные парторганизации.

Логичный вопрос: зачем партии, причем "партии нового поколения", такая громоздкая структура управления? Если отсеять тезисы о (1) заведомой неэффективности, заложенной самими создателями (что маловероятно, учитывая умение "Казкома" везде находить свой профит) и (2) о реализации гипертрофированных амбиций пяти сопредседателей (опять же маловероятно: эта публика уже успела самореализоваться и на более симпатичных постах), то остается только одно – "акжоловская" пятерка несет в себе глубокий смысл, так сказать, персонифицированное послание "Казкома" электорату.

Ураз Джандосов несет в себе символ реформ и борьбы с треклятыми монополистами, в частности, с "ПетроКазахстаном" (где "Казком" никак не может получить контрольный пакет).

Алтынбек Сарсенбаев символизирует типаж чиновника, этакого служаки, некогда приближенного к телу, но в оном разочаровавшемся и вытащившем на публику "грязное белье" в высших интересах демократического прогресса. Здесь нельзя не процитировать недавнее выступление Ермухана Ертысбаева: "Как-то я говорил с Ахметжаном Есимовым. Он говорит: "Читаю опусы Сарсенбаева и диву даюсь! Когда я был руководителем администрации президента, то Сарсенбаев каждый день прибегал ко мне с многочисленными проектами на тему, как задушить оппозицию. Теперь Сарсенбаев постоянно смакует тему окружения Назарбаева, которое "реакционное и консервативное".

В лице Алихана Байменова публике преподносится образ молодого, энергичного, умного чиновника 2000-х, политика-государственника. Байменов здесь является манком для умеренного (и "национально настроенного") электората. Одновременно экс-глава аппарата президента, экс-депутат, экс-зампред Ассамблеи народов Казахстана призван вводить в ступор политологов: оппозиция "Ак жол" или не оппозиция, а если оппозиция, то "хорошая" или "плохая"…

Самая яркая фигура "Ак жола" – Булат Абилов выполняет сразу несколько функций. Во-первых, он символизирует крупного лавочника (по определению – плоть и кость среднего класса). Во-вторых, Абилов – это носитель махрового, радикального демократизма и символ симбиоза младотюрков с демократами первой, второй и всех последующих волн. В-третьих и главных, Бутя – лицо партии, ее голос и рупор, телезвезда со стажем, прирожденный оратор. Слушая выступление Абилова сразу же хочется взять вилы и пойти крушить ненавистных капиталистов и продажных чинуш, кровопивцев, тиранов, разломать к едреной фене все эти белые дома, комбанки, рамсторы и зангары…

Роль Людмилы Жулановой некоторые наблюдатели склонны объяснять "анкетными данными": в первоначальном составе сопредседателей "Ак жол" выглядел мононациональной и однополой партией. Теперь ошибку исправили.

С символизмом партии мы разобрались, идеология (насчет отставания Казахстана по политическим реформам) тоже ясна. Логически вытекает и самый основной вопрос: для кого и для чего нужна эта партия? Общелиберальные ценности (т.е. общие для всех) "партия одного банка" выражать не может по определению: во-первых, у других банков есть свои партии, а во-вторых, "Казком" в свое время вышел в лидеры не благодаря "равным возможностям", а пользуясь эксклюзивным теневым доступом к властным институтам. Какие либеральные, тем более демократические ценности может выражать один из самых закрытых для посторонних глаз банков? Даже так называемый "семейный бизнес" понемногу выходит из тени, а состав акционеров "Казкоммерцбанка" по-прежнему остается за семью печатями. Ну, известно, что по 13% акций имеют лично Нуржан Субханбердин и Европейский банк реконструкции и развития. Остальные акции, как сообщается в одном из отчетов, контролируются "менеджментом банка"; а в том же отчете указано, что помимо Сембаева, имеющего 10 акций (0,000002% от уставного капитала банка), у других топ-менеджеров банка (членов совета директоров, председателя правления и ее замов, управляющих и исполнительных директоров) акций как бы нет. Кому тогда принадлежит крупнейший банк страны, остается загадкой.

Те принципы, которые "казкомовские люди" реализовывали в казахстанской политике и экономике, безвозвратно уходят. И соответственно, "Ак жол", отражающий их реваншистские задачи, является партией вчерашнего дня. А должен был стать партией собственников, партией наемных менеджеров, партией либеральной интеллигенции. Самое смешное, что в это время "центристское болото", так презираемое неолибералами, постепенно превращается в реального выразителя интересов среднего класса. Все эти многократно заклейменные позором "олигархи", "компрадоры", "латифундисты", "оффшорные приватизаторы" со своей "обслугой", чье возникновение и существование было обусловлено сугубо объективными причинами, сегодня заняли свою нишу – высшего и среднего класса казахстанского общества. А что же "Ак жол"? Зачем Субханбердину нужна своя политическая партия?

Вспомним 1999, 2000, 2001 годы. Под "опекой" "Казкоммерцбанка" находились практически все нацкомпании и прочие лакомые куски казахстанской экономики: "KEGOC", "Казахойл", "Казфосфор", "Казахстан темир жолы", "Air Kazakhstan", "Продкорпорация", ШНОС, "Алаутрансгаз" и прочие. За последние два года команда Субханбердина практически все это растеряла. Если взять реестр сегодняшних активов банка, то там остался сам банк с двумя дочерними (в Москве и Бишкеке), дюжина оффшоров и миноритарные пакеты "Нельсона" и "ПетроКазахстан".

Бывшему сверхолигарху, а им по большому счету является Нуржан Субханбердин, нужен реванш, нужно возращение во власть, притом в большую власть. Вернуть себе прежние ресурсы и возможности, а затем "отнять и поделить" в свою пользу нефть и газ, металлы и шахты, электросети и телекоммуникации. Пересмотреть итоги "несправедливой приватизации" в пользу "отечественного бизнеса", передать собственность в руки "демократических инвесторов" и т.д. (Эта тема звучала при создании партии, но затем ее – от греха подальше – спрятали поглубже, респектабельности ради). Вопрос лишь в том, нужно ли кому-нибудь, кроме, естественно, самих "акжоловцев", доморощенных "олигарх-демократов", их триумфальное возвращение? Нужно ли Казахстану, вместе со всем миром четвертый год живущему в XXI веке, возвращение в 1999 год?

На фоне "младоолигархов" даже родоначальник отечественной олигарх-демократии Аблязов кажется достойной фигурой: он, по крайней мере, довел свой политпроект до логического завершения – с тюрьмой и полной потерей бизнеса. Готова ли команда "Ак жол" - "Казком" с упорством идти до конца, это еще очень большой вопрос.

И тем не менее, связка "банк-партия" упорно движется вперед, выступает, проводит митинги и "круглые столы", агитирует и пропагандирует, борется и протестует. Публике преподносится такая вот респектабельная полуоппозиционная полупровластная партия, модная, богатая, интеллектуальная. Глядя на них, вспоминается реклама известной водки: под солидным и звучным брэндом, рассчитанным на респектабельность, элитность и демократичность публике преподносится все тот же 40%-ный раствор спирта.