КТО ЕСТЬ КТО В КАЗАХСТАНЕ
Данияр Ашимбаев

ПубликацииК читателям!Об автореО КазахстанеКниги

  

Вопиющая безальтернативность
Данияр АШИМБАЕВ
22 ноября
Аскар Умаров, "50 на 50"

Д.Ашимбаев: Сегодня у нас создается одна олигархическая структура, на партийном поле - однопартийная система. И игроки, которые еще 7-8 лет назад могли позволить себе быть самостоятельными, либо ушли в тень, либо адаптировались в существующие схемы

Говорят, что он знает о политической элите Казахстана все. Работает в архивах по 20 часов в сутки, стараясь узнать то, что неведомо многим. Его называют одним из лучших казахстанских политологов, хотя он сам себя таковым не считает. Вся его работа основана на достоверных фактах, которые приходится раздобывать с неимоверным трудом. Об исторических процессах, формировании и состоянии отечественной элиты, преемнике действующего президента рассказывает главный редактор Казахстанской биографической энциклопедии Данияр АШИМБАЕВ.

- Начнем с традиционного вопроса, как вам пришла идея создать справочник по биографиям казахстанской элиты?

- В начале 1990-х годов я был в командировке в Москве, где увидел справочник "Кто есть кто в России и ближнем зарубежье", и там были биографии части членов казахстанского правительства и представителей элиты. И я тогда подумал, а почему бы не издавать такой справочник у нас? Начиная с 1994 года я собирал вырезки из газет, где приводились данные о назначениях, знакомился с людьми и, уже учась на первом курсе университета, выпустил свой первый справочник. Он был небольшой - всего 200 биографий. Сначала это было просто увлечение, потом втянулся, и сегодня это мое основное занятие. Люди, чьи биографии входили в справочник, выбирались исходя из моего собственного любопытства.
Если в первых изданиях я в основном публиковал данные по нынешней политической элите, то в последующем временные рамки все больше расширялись. На сегодня Казахстанский биографический справочник "Кто есть кто в Казахстане" охватывает период с 1917 года до наших дней. Внимание уделено не только центральному госаппарату, но и местным элитам, предпринимателям, представителям СМИ, олигархам, дипломатам, научному сообществу. Основное направление в книге - правящая элита общеказахстанского и регионального уровней - сохранилось. Радует и то, что в последнее время появилось много узкоспециализированных биографических справочников, которые закрывают многие ниши - "Юристы Казахстана", "Банкиры", ветеранские энциклопедии. И выход таких изданий снимает с меня ношу охватывать в собственном справочнике абсолютно всех.

- Изучая отечественную элиту, можете ли вы делать какие-то выводы относительно ее трансформации, наследственности, преемственности?

- В первую очередь речь идет о генетической преемственности элиты. Можно назвать массу примеров, когда в руководство республики в разные годы приходили представители одной и той же семьи. Наиболее известный пример - Джандосовы. Ораз Джандосов-старший был после революции наркомом, возглавлял Алматинский облисполком, его сын Санжар был крупным политическим деятелем, занимал пост председателя Чимкентского облисполкома, возглавлял ряд министерств. Ныне известный Ораз Джандосов-младший с начала 1990-х годов занимал крупные посты в правительстве, возглавлял Национальный банк, работал вице-премьером. И таких примеров можно привести десятки. Некоторые должности переходили от отца к сыну, словно по наследству. Магжан Кажегельдин занимал должность заместителя председателя Семипалатинского облисполкома, и менее чем через 10 лет его сын Акежан занял ту же самую должность. Отец Нурлана Балгимбаева до своей трагической гибели работал заместителем начальника объединения "Казахстан-нефть", и на этот же пост через несколько десятилетий пришел его сын. На должностях ныне действующих акимов районов некогда работали их отцы - первые секретари.

- Как можно охарактеризовать нынешнюю элиту?

- Что касается характеристики нынешней казахстанской элиты, то по возрастному составу ее можно сравнить с элитой 20-х годов прошлого века. К примеру, Смагул Садвокасов занял пост наркома республики не достигнув 30 лет. Как здесь не провести параллель с нынешними "младоказахами"? Этим нынешняя элита отличается от властной верхушки 1970-1980 годов, когда были достаточно серьезные системные принципы. Для того чтобы достичь серьезного поста, нужно было поработать в районе или на производстве, окончить высшую партийную школу, Академию общественных наук, пройти много ступеней. Через разные уровни - от райкома до обкома - люди развивали свои управленческие навыки и были готовы к более серьезным вызовам. Это также проверяло организационно-аналитические способности кандидатов.
Когда же Казахстан приступил к рыночным реформам, ситуация изменилась. Строить новые экономические отношения должны были новые кадры. В конце 1980-х годов стали возникать своеобразные инкубаторы будущей элиты - госплановские институты, ряд различных фондов. Прежняя элита могла по-прежнему выполнять административные функции, но требовалась новая волна, и не одна. В начале 1990-х годов во власть было рекрутировано много представителей научной интеллигенции, бизнесменов, выпускников престижных вузов. Однако далеко не все оправдали возложенные на них задачи и доверие. Они приходили, образно говоря, в высокие кабинеты с улицы. И сегодня заметно, что многие из тех, кто занимал высокие посты в 1980-е годы, сохранились, но обновление элиты произошло и продолжается. Сейчас новую волну во власть во многом формируют выпускники государственной программы "Болашак". Поколение двадцатилетних, которые активно продвигаются в различных министерствах. С одной стороны, это хорошо, потому что приходят люди, выросшие в новых условиях, с престижным образованием, но с другой - заметна существенная нехватка элементарного опыта. Такой стремительный рост негативно сказывается на государственном управлении в целом. Чиновники, пришедшие во власть в начале 1990-х, сумели сделать стремительные карьеры, к концу которых выяснилось, что, перепрыгнув многие ступени, они просто не сумели получить должного опыта. И многие из них стали чистыми политиками, после того как их карьерный рост завершился из-за отсутствия элементарного опыта.

- Вы считаете, что обновление элиты произошло, но в то же время говорите о генетической преемственности. Получается, что обновление произошло, когда на место отцов пришли дети?

- Если сравнивать телефонные справочники центральных органов власти за 1970-е, 1980-е и 2000-е годы, то заметно, что мелькают одни и те же фамилии. Но, тем не менее, обновление элиты происходит постоянно. Работая над своей книгой, я сталкиваюсь с тем, что каждый год появляется большое число новых имен, многие из которых закрепляются. Если же говорить об обновлении политического строя, то принципы госуправления формально изменялись: с начала обретения независимости было принято две Конституции, вместо прежних отраслевых министерств появились национальные компании. Традиционные же принципы формирования системы остаются во многом прежними. Они, конечно, видоизменяются, трансформируются, но в целом история имеет обыкновение повторяться.
Допустим, сравнивая сегодняшний Казахстан с Казахстаном в других исторических периодах, можно провести параллели с системой власти при Кунаеве. Эта эпоха, растянувшаяся на 25 лет, во многом сходна с тем, что мы имеем сегодня. В начале 1990-х было много разговоров о том, что для Казахстана наиболее оптимальная модель - "просвещенный авторитаризм". Этот термин со временем забыли, но как характеристика нынешней системы он наиболее подходит. Для управления такой большой страной как Казахстан - с малой плотностью населения, неравномерно распределенными природными ресурсами, сложным многонациональным составом, цементирующим фактором является сильная власть в лице первого секретаря ЦК или президента, как сейчас. Причем этот авторитаризм выражен не столько в режиме личной власти, сколько в компромиссе между различными региональными, родовыми и национальными элитами.
Выстроенная жесткая вертикаль управления позволила Казахстану успешно пройти через рифы реформ. С точки зрения соблюдения элементарных норм морали и этики существует серьезное упущение - огромный уровень коррупции, вопиющая неэффективность госаппарата и наметившиеся очаги социального недовольства. Все это говорит о том, что система, основанная на абсолютном единоначалии, начинает давать определенные сбои. Необходима модернизация, но не в виде дискредитированных в современном мире понятий "демократизация" и "либерализация". Требуется система, которая позволила бы решать возникающие проблемы регионального или отраслевого уровня без вмешательства президента. Та же трагедия с ВИЧ-заражением детей в Шымкенте стала для всей страны шоком. Но на местном уровне власти система сдержек и противовесов как таковая отсутствовала, и в итоге пришлось вмешиваться главе государства. И такие очаги появляются все чаще и чаще. Проблемы с шахтерскими забастовками в Карагандинской области, митинг в Актау, столкновения на Тенгизе, ситуация в алматинских микрорайонах "Шанырак" и "Бакай".

- В общественно-политических кругах стало очень популярным обсуждать так называемую операцию "Преемник", то есть возможную кандидатуру следующего после Назарбаева президента Казахстана. Насколько сегодня отечественная элита, клановые формирования, олигархические группы готовы участвовать в этом процессе и найти точки компромисса?

- Пока говорить о завершении эпохи первого президента не приходится. И еще несколько лет, а то и десятилетий основания для этого не будет. Да и разговоры о преемнике начались не сегодня, а с 2000 года, когда аналогичная схема была реализована в России. Однако как это будет происходить у нас, мало кто имеет реальное представление. В разных странах СНГ произошла смена правительства, но эти схемы реализовывались с учетом ситуации в каждом государстве. Если в Азербайджане у Гейдара Алиева был единый генетически и политически приемлемый преемник, то Борису Ельцину приходилось в жесточайших условиях выбирать из тех, кто оказался под рукой. И все его кандидатуры раннего периода закончили очень плохо.
Многие, конечно, задумываются: "Что будет после Назарбаева?" Этот вопрос находится в трех плоскостях. Во-первых, это персональная составляющая, что подогревает у многих доморощенных политиков нездоровые настроения. Во-вторых, это системная работа. И действующая Конституция, и политическая традиция предполагают, что все рычаги власти у нас способен получить любой. Тем более что Основной закон дает президенту неограниченные полномочия. Даже с учетом обсуждаемых ныне конституционных реформ политического веса главы государства хватит, чтобы подавить любое решение. В-третьих, Нурсултан Назарбаев, как мне недавно попалось выражение, "вопиюще безальтернативен". Ни во власти, ни в оппозиции нет кандидатур, которые хотя бы отдаленно могли сравниться с действующим президентом по харизме, опыту и такой важной вещи, как уважение и доверие населения. К тому же процессы приватизации и олигархических столкновений похоронили репутацию многих потенциальных кандидатов в зародыше. И поэтому во многом сила власти Назарбаева упирается в то, что в Казахстане нет фигуры, которая имела бы такой авторитет и уважение у большинства населения страны. А также за ее пределами. Кроме этого надо иметь еще и должные политические, моральные и деловые качества. Если бы такой человек был или появился, то политическая ситуация в стране развивалась бы по-другому. Поэтому вопрос о преемнике - это вопрос отдаленного будущего. Конечно, политтехнологически эту проблему можно было бы решить быстро. Грамотный PR, хорошее финансирование, контроль над прессой - и можно избрать любого. Но сила нынешней политической системы упирается лично в Нурсултана Назарбаева. И альтернативы ему на сегодня нет.

- В таком случае как скажется безальтернативность на системе сдержек и противовесов?

- Роль системы сдержек и противовесов в разные годы в Казахстане играли разные институты. В свое время Верховный Совет был противовесом правительству. В какой-то момент роль основных игроков на себя взяли те, кого мы сегодня называем олигархами. В конце 1990-х - начале 2000-х годов эти финансово-промышленные группы узурпировали некоторые функции, которые традиционно связывали с государственными структурами. После известных событий 2001 года Казахстан прошел определенный этап деолигархизации. Финансово-промышленные группы сохранились, но по их политическим амбициям был нанесен ряд ударов. Банки, крупные консорциумы остались, но их политические задачи спокойно решают в тиши астанинских кабинетов. Сейчас идет процесс создания единой олигархической структуры "Самрук", которая поглощает в себя все национальные компании. И это в какой-то мере начало ассимилирования тех частных групп, которые считались самостоятельными игроками. Очевидно, что в экономике в ближайшее время будет выстроена очередная вертикаль управления. И здесь говорить о системе сдержек и противовесов не приходится. Вся система, где игроки уравновешивают друг друга, нуждается сегодня в коренной перестройке, потому что речь идет о противовесе между исполнительной и представительной ветвями власти и о различных группах влияния. Сегодня у нас создается одна олигархическая структура, на партийном поле - однопартийная система. И игроки, которые еще 7-8 лет назад могли позволить себе быть самостоятельными, либо ушли в тень, либо адаптировались в существующие схемы.

- В Казахстане в последнее время открыто множество аналитических центров. В каждой области, каждом клане или олигархической группе есть подобные структуры. Появились аналитики и политтехнологи из стран ближнего и дальнего зарубежья. С чем это связано?

- Что касается российских структур, то это проблема, связанная с финансами. После введения Владимиром Путиным жесткой вертикали власти и маловероятности заработать на губернаторских выборах спрос в России на так называемых политтехнологов, аналитиков и пиарщиков резко упал. И для многих Казахстан, страна с огромными запасами нефти, стал единственным местом заработка. Разработки российских аналитиков, которые знают о ситуации в нашей стране в лучшем случае из газет, ничего кроме улыбки не вызывают. Если говорить об отечественных аналитиках, то в Казахстане существует определенный спрос на информацию. И, несмотря на то, что у нас достаточно либеральная система в этой сфере, комплексный анализ того, что происходит под ковром, лежащим в президентской приемной, мало кто знает. И спрос на аналитиков и политтехнологов во многом связан с желанием хотя бы как-то понять, какие процессы происходят в Астане. Но чаще всего люди, считающие себя крупными аналитиками, не работают с конкретными фактажом и информацией. Те структуры, которые на сегодня востребованы, работают на конкретных заказчиков и свою аналитическую продукцию основывают не столько на реальных фактах, сколько на том, что хочет услышать клиент.

- На недавнем заседании Ассамблеи народов Казахстана президент предложил рассмотреть возможность механизма делегирования представителей различных этнических групп во все структуры власти (парламент, правительство, акиматы). Для чего это было сделано и как вы себе представляете реализацию данной инициативы?

- На самом деле вопрос представительства национальных меньшинств в парламенте обсуждается давно. В нескольких посланиях главы государства говорилось, что президент будет назначать нескольких сенаторов из "президентской семерки" через обсуждение на Ассамблее народов Казахстана. На практике речь шла о двух-трех сенаторах - не более. Однако эта идея так и не была реализована.
Вопрос о расширении представительства национальных меньшинств в органах власти напрямую связан с той политикой межнационального согласия, которую Назарбаев проводит с первого дня прихода во власть. С 1991 года в Казахстане серьезно изменился национальный состав населения. Возросла численность казахов как в общем, так и в органах госуправления. И для полномасштабного обеспечения политики межнационального согласия нацменьшинствам чисто психологически необходимо видеть, что представители их этноса присутствуют во всех сферах государства. Если вспомнить, что русскоязычное население составляет свыше трети населения республики, то на выборах в сенат из 16 регионов страны были избраны одни казахи и лишь один немец. Однако квотирование по национальному признаку само по себе недемократично и требует системного подхода, трансформации и адаптации к сегодняшним условиям.

- А как же тогда быть с развитием государственного строительства? Сначала мы были государством самоопределившейся казахской нации, теперь собираемся создавать "казахстанскую" нацию, что вызывает тревогу у национал-патриотов. В каком направлении мы будем двигаться дальше?

- С середины 1990-х годов, после отработки разных моделей развития, произошел перекос и в национальной политике. Это обусловлено объективными обстоятельствами, в первую очередь тем, что казахи являлись системообразующей нацией и не являлись большинством в стране. Но в то же время было необходимо для предотвращения конфликтных ситуаций обеспечить правами национальные диаспоры. И проводилась политика на создание именно казахстанского менталитета. Были достигнуты определенные успехи. И одним из первых действий нынешней политической системы стало отстранение от реальной сферы национал-демократических движений. Примеров в бывших республиках СССР, когда национал-демократия резко перерождалась в крайние формы национализма, более чем достаточно.
Что же касается неонационалистических движений, формируемых сегодня, то есть несколько разных причин их возникновения. Во-первых, в Казахстане абсолютно не приживаются варианты умеренных политических партий. Либо ты действуешь по "топикам" сверху, либо финансируешься "врагами народа" из-за рубежа и вызываешь в отношении себя определенные меры. В итоге национализм оказался одной из сфер, где представители интеллигенции могут спокойно самовыражаться. Легкая либеральная национал-демократия в Казахстане не поощрялась, но и не запрещалась.
Во-вторых, во всем мире знают казахскую нефть, но не многим представляются интересными казахские культура, язык и история. Это, естественно, вызывает чувство протеста и желание заявить о себе уж если не на мировом, то на внутриполитическом уровне. В-третьих, у некоторых представителей казахской элиты политика интернационализма вызывает опасения, что будут ущемлены интересы коренного этноса. Но тут же стоит учесть: многие из этих представителей в недалеком историческом прошлом сами продвигали "решения партии и правительства". В-четвертых, несмотря на все достижения нынешней политической элиты страны, уровень коррупции, перекосы в развитии экономического сектора и нерешенность социальных проблем вызывают чувство протеста, выраженное в национализме и патриотизме. Но говорить о широком присутствии в Казахстане националистических тенденций в целом не приходится.

- В этом году наша страна отмечает 20-летие декабрьских событий 1986 года. Возможно ли подозревать в возникновении этих волнений не только "руку Москвы", но и внутренний конфликт советской казахской партийной элиты?

- Если взглянуть в начало 1980-х годов, то заметно, что более чем 20-летнее правление Д. Кунаева стало во многом перенимать негативные черты позднего застойного периода. Возраст политического истеблишмента республики стал превышать все возможные пенсионные нормы. А 40-50-летняя "молодежь" не имела перспектив кадрового роста и реализации собственных амбиций. Об этом сейчас не пишут, но тем не менее на тот момент застой кадров в Казахстане стал влиять на все сферы. Начало горбачевской перестройки было воспринято в республике с большим энтузиазмом. Это даже называли "бунтом вторых секретарей". Возраст первых руководителей обкомов и министерств превышал 70 лет, а их молодые заместители не могли себя реализовать.
В Казахстане, когда стало ясно, что эпоха Кунаева близится к концу, появился ряд политиков, которые считали себя достойными возглавить республику. И они начали проводить активную предвыборную кампанию как в глазах Москвы, так и в кругах местной элиты. И эта борьба принимала достаточно жесткие по тем временам формы. В тех условиях могло случиться так, что выдвижение кого-либо из местных кадров на пост первого секретаря могло только усугубить противоречия. В 1986 году претендентами на пост первого оказались представители всех трех казахских групп, а Динмухаммед Ахмедович не озаботился подготовкой преемника: ЦК КПСС пришлось решать проблему радикально. Альтернатив Кунаев не предложил, а громкие кадровые разоблачения были связаны с чисткой наиболее видных представителей его команды. Всех, кого так или иначе считали потенциальными преемниками, отправили на низовую работу или на пенсию.
Назначенный ЦК Колбин не сумел показать качеств, присущих руководителю национальной республики. При этом многие решения, которые сегодня приписывают ему, зачастую принимались местными политиками, оставшимися на руководящей работе. Кто-то из них действовал по указке ЦК КПСС, другие действовали искренне либо решали личные задачи. Поэтому говорить о том, что один Колбин "боролся со всем казахским народом", ошибочно. И здесь стоит задаться вопросом: кому выгодны декабрьские события 1986 года? Если взглянуть на эту ситуацию с точки зрения истории, то волнения оказались выгодны очень многим. Начало перестройки в Казахстане проходило болезненно, масса разоблачений, знаменитые статьи в центральной прессе - "Паутина", "Протекция". Сейчас это считают элементом давления на национальные кадры, но что-то зиждилось и на негативных тенденциях, которые появились в те годы. Данная ситуация спровоцировала большую волну чисток среди кунаевской команды и многим открыла путь к кадровой лестнице. Поэтому складывается впечатление, что ничего стихийного в этих событиях не было. Думаю, подлинную версию декабрьского восстания 1986 года мы не узнаем еще несколько десятилетий.

  

13.03.06  Электоральные предпочтения населения Казахстана в период избирательных кампаний 2004-2005 гг.
10.03.06  Охота на людей
27.01.06  Считать себя преемником Назарбаева глупо
30.12.05  Через две недели президент расставит все точки над i
07.12.05  Слагаемые успеха
01.12.05  Президентские выборы в Казахстане
29.11.05  Неоконченные мысли о президентских выборах
26.09.05  Смертный бой за корону
02.08.05  Выборы в Сенат: лотерея для избранных. Часть 2
12.07.05  Выборы в Сенат: лотерея для избранных. Часть 1

ПубликацииК читателям!Об автореО КазахстанеКниги

nomad.su centrasia.org ofstrategy.kz Top.Mail.Ru